Дмитрий Глуховский - Метро 2035
Их было четырнадцать – в ряд, рулем к стене, на стене – плакаты. На одном плакате – Кремль и Москва-река, на другом – поблекшая чья-то красота в розовом купальнике, на третьем – небоскребы Нью-Йорка, на четвертом – заснеженный монастырь и православные праздники на календарной сетке. Выбирай настроение, крути педали. Велосипеды стоят на распорках, от колес – ремни идут к динамо-машине. На каждом маленький фонарик приделан, светит слабо на сегодняшнюю твою плакатную мечту. Остальное электричество – в аккумуляторы, станцию питать.
Велосипеды стояли в заваленном южном туннеле, чужих к ним не подпускали: стратегический объект. Старик сюда еще, кажется, не заглядывал.
– Со мной, – неведомо зачем махнул охраннику Артем, и Гомеру дали пройти.
Артем оседлал ржавую раму, взялся за резиновые рукояти. Впереди замаячил выцыганенный у ганзейских книготорговцев Берлин: Бранденбургские ворота, телебашня, и черная скульптура женщина с поднятыми к голове руками. Ворота эти, понял Артем, очень были похожи на вход на ВДНХ, а берлинская телебашня, хоть и был у нее посередине шарообразный нарост-пузырь, напоминала Останкинскую. И вот эта статуя женщины – то ли кричащей, то ли уши зажимающей… Будто и не уезжал никуда.
– Не хочешь прокатиться, дед? – обернулся к Гомеру Артем. – Для сердца полезно. Дольше протянешь. Тут.
Но старик не отвечал – стеклянно смотрел на то, как вращаются спущенные колеса, пытаясь уцепиться за воздух. Лицо у него было перекошено, как у паралитика: половина улыбается, половина омертвела.
– Все хорошо с тобой, дедуль? – спросил Артем.
– Да. Вспомнил кое-что. Кое-кого, – Гомер хрипнул, прочистил горло, оправился.
– А.
У всех есть, кого вспомнить. По триста теней на человека. Только и ждут, чтобы ты о них подумал. Расставят свои силки, установят растяжки, лесочки протянут, паутинки – и ждут. Кому велосипед бесколесый напомнит, как детей учил по двору ездить, кому чайник засвистит – точь-в‑точь как у родителей на кухне, когда по выходным в гости приходил обедать и делиться жизнью. Моргнешь – и в этот самый миг между сейчас и сейчас вдруг глаза видят вчера, и видят их лица. С годами, правда, все хуже видят. И ладно.
– Откуда ты про меня узнал?
– Слава, – улыбнулся Гомер. – Все знают.
Артем скривился.
– Слава, – выплюнул он это слово обратно.
– Вы же метро спасли. Людей. Если бы вы тех тварей тогда ракетами не… Я не понимаю, если честно. Почему вы не хотите рассказывать об этом?
Впереди были: телебашня, ворота на ВДНХ, черная женщина с воздетыми руками. Надо было на другой велосипед залезать, но другие все уже были заняты, и Артему достался именно этот. Артем хотел бы крутить педали в обратном направлении, назад, прочь от башни, но так электричество не вырабатывалось.
– Я от Мельника о вас услышал.
– Что?
– Мельник. Знаете его? Командир Ордена. Про Орден-то вы, конечно, осведомлены? Спартанцы… Вы же сами, насколько я понимаю, состояли в нем… раньше?
– Вас Мельник ко мне отправил?
– Нет. Мельник рассказал просто. Что это вы им сообщили. Про черных. Что вы через все метро прошли… Ну и я сам уже потом… Стал раскапывать. Что мог. Но тут все равно много неясного. Понял, что без вас толком не разобраться, и решил…
– Он еще что-нибудь говорил?
– А? Кто?
– Мельник еще что-нибудь говорил про меня?
– Говорил.
Артем перестал крутить педали. Перемахнул через раму, спрыгнул на пол. Скрестил руки на груди.
– Ну?
– Что… Что вы женились. Что зажили нормальной человеческой жизнью.
– Так он сказал?
– Так и сказал.
– Нормальной человеческой жизнью, – Артем улыбнулся.
– Если я ничего не путаю.
– А что это на его дочери я женился, не уточнил?
Гомер покачал головой.
– Все?
Старик пожевал. Вздохнул. Признался.
– Сказал, что у вас случилось помешательство.
– Ну конечно. У меня.
– Я просто передаю, что слышал…
– Больше ничего?
– Кажется…
– Что убить меня собирается, например? Из-за дочки… Или…
– Нет, ничего такого!
– Или обратно ждет… В строй?
– Не припомню…
Помолчал, переварил. Вспомнил, что Гомер все еще тут, изучает его.
– Помешательство! – Артем хохотнул как получилось.
– Я так не считаю, – предупредил его Гомер. – Кто бы что ни говорил, я совершенно убежден, что…
– Откуда вам-то знать? Тебе?
– Только потому что вы продолжаете искать выживших? Только потому что вы не хотите сдаваться – считать вас сумасшедшим? Слушайте, – старик глядел на Артема серьезно. – Вы же гробите себя ради людей, и я, честное слово, не понимаю, почему они к вам так.
– Каждый божий день хожу.
– Наверх?
– Каждый день – по эскалатору на поверхность. Потом до этой высотки. Пешком – на крышу по лестнице. С ранцем.
Велосипедные соседи заприслушивались, замедлили свою гонку.
– И да! Ни разу еще не слышал, чтобы ответили! И что? Что это доказывает?! – Артем уже не Гомеру кричал, а всем этим гребаным велосипедистам, мчащимся в стену, в землю. – Ничего это не доказывает! Как вы не чувствуете?! Должны быть еще люди! Должны быть еще города! Не можем мы в этой дыре, в этих пещерах быть – единственными!
– Да хорош ты, Артем! Задрал уже! – не выдержал парень с долгим носом и мелкими глазками. – Всех же разбомбили америкосы! Ничего нет! Что ты страдаешь все?! Они нас, мы их, точка!
– А если мы и не единственные? – как бы сам у себя поинтересовался Гомер. – Если я вам скажу, что…
– Лазает туда, как на работу! Сам фонит и других облучает! Труп ходячий! – парень никак не мог остановиться. – Нас еще потравить всех тут надо теперь?!
– Если я вам скажу, что есть… Выжившие? Если скажу, что сигналы из других городов были? И что их перехватывали?
– Повтори.
– Были сигналы из других городов, – твердо сказал Гомер. – Их ловили. Разговаривали.
– Врешь.
– Я знаю сам человека, который вел радиообмен…
– Врешь.
– А если он сейчас перед вами стоит? Что тогда скажете? – Гомер подмигнул Артему. – А?
– Что крыша у тебя съехала, дед. Или что нарочно врешь. Врешь ведь? Врешь?!
Глава 3
Труба
На станции потолки были невысокие, под людей. Но перегоны строили не для них: от стены до стены пять метров, и от потолка до пола столько же.
Далеко, на другом конце метро обитали дикие, верившие, что туннели это ходы, прорытые в тверди Великим Червем, богом, создавшим Землю и родившим из своего чрева людей; а уже люди только потом отреклись от своего Творца, приспособили эти ходы под свои надобности, а вместо Червя построили себе из железа поезда и стали врать себе, что они и были изначально, а никакого Червя не было. Почему бы в такого бога не верить? Он к подземной жизни больше приспособлен.
